Истоки дружбы
Исторические корни взаимоотношений и дружеских связей между предками кабардинцев и балкарцев с русским этносом уходят еще в эпоху бронзы, когда аборигенные племена Северного Кавказа установили контакты с племенами катакомбной культуры южнорусских степей.
Богатый археологический материал адыгских могильников IV-XII веков позволяет проследить элементы славянской культуры в инвентаре и обряде погребений и сделать вывод о тесных торговых связях между народами Северо-Западного Кавказа и Южной Русью.
Отечественные историки считают, что предки адыгов имели тесные связи с восточными славянами еще до возникновения Тмутараканского княжества. Академик Б.А.Рыбаков на основе изучения кабардинского эпоса, славянских сказаний и византийских источников полагает, что в Северо-Западной части Кавказа в середине 1 тысячелетия н.э. находились значительные массы славян, которые сохраняли эпические сказания о событиях в Причерноморье и на Дунае, а впоследствии они растворились среди адыгских (зихско-керкетских) племен и принесли в эту среду русский эпос. По мнению известного кавказоведа Л.И.Лаврова, археологические, этнографические и языковые материалы позволяют говорить о связях с глубокой древности адыгов и славян. И он полагает, что «из всех кавказских народов этнографически наиболее близкими с восточными славянами являются адыги».
Первоначальные сведения русских летописей («Повесть временных лет») и памятников устного народного творчества («Слово о полку Игореве») характери¬зуют контакты и взаимоотношения касогов с Киевской Русью, а более конкретно – с Тмутараканским княжеством. К этому времени, т.е. к X в., предки современных адыгов (кабардинцев, адыгейцев и черкесов) – зихи и касоги – представляли собой мощные союзы племен, объединенные общностью территории и единым языком. Они имели широкие политические, торговые и этнокультурные связи с окружающим их внешним миром. Летописи сохранили любопытные эпизоды взаимоотношений касогов со славянами в период восточного похода Святослава (965 г.), княжения Мстислава Владимировича и Ростислава Владимировича в Тмутаракани (1020-1070 гг.) и т. д. Указанные отношения нельзя характеризовать однозначно: здесь бывали и походы друг против друга, и совместная борьба против общих врагов, и союзнические отношения. Исторический материал позволяет считать, что наличие с этого времени тесных культурных и экономических связей между предками адыгов и славян закладывали своего рода историческую традицию взаимоотношений двух этносов.
Во времена монголо-татарского нашествия адыго-русские связи были нарушены, но окончательно не прерывались. Но только с конца XV века, когда образовалось независимое Русское государство, они опять становятся систематическими.
В XV – первой половине XVI в. социально-экономическое и политическое развитие адыгского этноса протекало в сложных условиях феодальных междоусобиц и постоянных войн с внешними захватчиками – Османской Турцией и ее вассалом Крымским ханством. Особенно широкомасштабные наступления были предприняты против адыгов в первой половине XVI века. В своих действиях агрессоры преследовали не только грабительские, но и далеко идущие политические цели: обеспечить беспрепятственный проход турецко-крымских войск через Северный Кавказ в Закавказье и Среднюю Азию и поработить жившие здесь народы. В этот период и русское правительство было заинтересовано, в свою очередь, в укреплении юго-восточных границ государства и обеспечении твердых позиций на Дону и в устье Волги. Решению этой задачи служило завоевание Россией в 1550 годах Казанского и Астраханского ханства. Наряду с этим важную роль в ее политике могло играть установление контроля над крупными военно-стратегическими и торговыми путями, которые шли через Кабарду и другие северокавказские владения. Таким образом, внутреннее и внешнее положение адыгских народов, интересы восточной политики России и общая заинтересованность в борьбе с турецко-крымской агрессией обусловили сближение адыгов с Московским государством к середине XVI века.
В 1552-1557 гг. господствующая феодальная верхушка отдельных адыгских народов (кабардинцев, жанеевцев, бесланеевцев) через свои посольства обратилась за помощью и покровительством к Московскому государству. Хотя инициатива обращения исходила от адыгских правителей, в данном случае они выражали не только свои социальные интересы, но и объективно сложившиеся в обществе общенародные нужды.
Если исходить из конкретного содержания дошедших до нас фактических материалов, взаимоотношения Кабарды и Московского государства к середине XVI в. (1557 г.) могут быть определены как заключение между ними своеобразного взаимовыгодного военно-политического союза. Этот союз не предусматривал включения территорий адыгов во владения Московского государства. Принятие кабардинской господствующей верхушки и их подвластным населением русского подданства являлось определенной формой протектората. Согласно ей кабардинская феодальная знать сохраняла все свои местные права, т. е. фактически они оставались независимыми, сохраняя внутреннюю самостоятельность, и были связаны с русским царем лишь обязательствами военной службы.
В 1561 г. союзнические отношения Кабарды с Русским государством были закреплены династическим браком царя Ивана IV (Грозного) с дочерью верховного кабардинского князя Темрюка Идарова. Указанные политические события, прежде всего связывали царское правительство и кабардинскую феодальную знать, но они имели в последующем объективные последствия и положили начало процессу сближения двух народов.
Давая оценку политическому акту 1557 г. и отмеченному процессу, профессор Н. А. Смирнов писал: «Нет сомнения, что уже в то время русское правительство отдавало себе отчет в том, какое важное значение имеет Кабарда для поддержания добрососедских отношений России с народами Кавказа и с Ираном и для охраны южных пределов... Нельзя забывать, что устье Волги и Астрахань могли быть в безопасности только тогда, когда спокойно было в Кабарде».
С заключением военно-политического союза кабардинцы не избавились от турецко-крымских агрессий, но в своей борьбе они имели теперь сильного союзника в лице России.
По просьбе князя Темрюка Идарова и его сторонников на восточных рубежах русское правительство воздвигает Терскую крепость. Кабардинским князьям русской ориентации оказывается часто военная помощь против внутренних и внешних врагов. Кабардинские военные соединения регулярно участвуют в военных меро¬приятиях Русского государства в Ливонии, Польше и против Крымского ханства на юге. Благодаря союзу с Кабардой, Русское государство значительно укрепило свои позиции в Предкавказье. С середины XVI в. начинается процесс выезда кабардинских князей на службу в Россию, который привел к складыванию здесь известных родов – Черкасских, Бековичей-Черкасских, Алеуковых, Мансуровых и др. Не будет преувеличением сказать, что род Черкасских сыграл одну из ведущих ролей в политической жизни Русского государства в XVI-XIX вв. Представители кабардинской феодальной аристократии играли важную посредническую роль и в налаживании дружественных отношений между Россией и другими северокавказскими народами.
В XVII в. кабардино-русские отношения развивались в сторону углубления и расширения. К 1620 г. относятся первые известия о балкарцах в Русском государстве. В 1650 г. из Москвы в Грузию отправилось русское посольство во главе со стольником Толочановым и дьяком Иевлевым. Их путь шел через Терский город, Кабарду и далее через «Болхары», т.е. Черекское ущелье. В мае 1651 г. послов принимали балкарские старшины Алибек, Айдаболла и Чеполов. Благодаря развитию кабардино-русских и русско-грузинских отношений, это ущелье часто проезжали различные посольства. Все это постепенно способствовало интересу балкарской феодальной знати к России. Следствием этого явилось посещение Москвы сыном Айдаболлы Артутаем, совершившим поездку в свите кахетинского царя Теймураза в 1658 году.
В период правления Петра I русская политика по отношению к Кабарде была двойственной. С одной стороны, в ответ на союзнические отношения в противоборстве с Турцией и Крымом царское правительство давало обещания о принятии на выгодных условиях Кабарды в состав России на правах автономного отдельного княжества. С другой, оно брало обязательства перед Турцией и Крымом не вмешиваться в дела Кабарды и не искать с ней союза.
По условиям Белградского договора 1739 г. специальная статья затрагивала впервые за всю историю русско-турецких противоречий спорный вопрос о Кабарде. Она была провозглашена «вольной» и должна была служить «барьером» между Россией и Турцией. Такое решение не соответствовало интересам кабардинского народа и делало его беззащитным перед любой агрессией.
Со второй половины XVIII в. Россия начинает проводить различные мероприятия по военной колонизации Северного Кавказа. На землях кабардинцев и других горских народов строились военные укрепления и крепости. В результате Кючук-Кайнарджийского договора между Россией и Османской Турцией в 1774 г. был осуществлен раздел сфер влияния, и Кабарда была признана составной частью России. С этого времени и до конца первой четверти XIX в. шло реальное присоединение Кабарды к России путем ее вооруженного завоевания. И даже в этих условиях, когда вопрос касался международных проблем, кабардинский народ неизменно выступал союзником России.
Русское правительство во все времена хорошо осознавало важное стратегическое и политическое значение Кабарды на Северном Кавказе. В официальном решении 1841 г. подчеркивалось, что «...связями родственными с князьями и дворянами других кавказских племен, уважением к их происхождению и гордым характером кабардинцы и до сего времени удержали еще значительное влияние на других горцев... и потому то сохранение спокойствия в Кабарде весьма важно в настоящую эпоху для Кавказа».Вторая половина XIX – начало XX в. – это период окончательной интеграции северокавказского региона в состав Российской империи. С постепенным вовлечением северокавказских народов в орбиту всероссийского рынка перед ними открывались пути новых форм деятельности во всех сферах общественной жизни.
В сентябре 1996 г. Первый президент Кабардино-Балкарской Республики В.М. Коков в своем докладе на торжественном собрании, посвященном 75-летию государственности Кабардино-Балкарии, сказал: «К великой гордости нашей, святость своей непоколебимой дружбы с великим русским народом, свою беспредельную преданность единожды данной клятве кабардинский и балкарский народы пронесли через века и выразили идущими от всего сердца словами «Навеки с Россией!», высеченными на монументе, сооруженном в честь 400-летия добровольного присоединения к России в столице нашей республики – городе Нальчике.»